3
Татьяна Викторовна — приятная женщина, располагающая к себе с первого взгляда. Более 35 лет Растатурова своими руками принимает маленьких первоуральцев. О том, как она пришла в медицину, о трудностях и радостях своей работы акушерка рассказала «Городским вестям».
— Как вы оказались в первоуральском перинатальном центре?
— В 1982 году я закончила каменск-уральское медучилище, и сразу пришла сюда. 1 апреля 1982 года у меня была первая рабочая смена. Училась в Каменске-Уральском, но я местная, по месту жительства и приехала работать в Первоуральск.
— Почему именно роддом? Медицина — обширная наука, специальностей множество.
— Я просто про медицину думала всегда, всегда мне хотелось работать в этой сфере. Почему решила идти в роддом? Дать жизнь маленькому человечку — это очень важно, и мне хотелось помогать в этом роженицам.
— Помните, были ли трудности по первости, как только вы пришли работать?
— Было сложно. Теория теорией, а практика — это совсем другое. Но на первом месте был восторг. Когда прошли первые «мои» роды, и я приняла ребятенка, это было неописуемо. А так, как и в любой профессии, когда только приходишь, есть свои плюсы и свои минусы. Были, конечно, сложности. Многое я не знала, как на практике применять. Практика — иное, тут живые люди.
— Вам помогали «старшие» акушерки, врачи?
— У меня были очень хорошие наставники. Это акушерки Любовь Задорина, она сейчас на пенсии, Анна Ромашова, Лариса Луткова — до сих пор работает. И самое главное, акушер-гинеколог, сейчас ее уже в живых нет, Валентина Чекубаш. Она нас поддерживала, молодых акушерок, очень многое нам давала. Своим учителям я очень благодарна. Сейчас уже и я учу молодых акушерок, на данный момент у меня есть студентка на госпрактике, которая так же, как и я когда-то, желает идти именно в родблок.
— А есть какие-то особенности обучения? Особая гигиена и прочее?
— Мы не говорим «гигиена», у нас есть система «септик-антисептик» и в акушерстве она одинакова везде. Правда, в родблоке ситуация несколько иная, ведь наше отделение официально называется «операционно-родовой блок», и мы отвечаем за две жизни — за мамочку и за ребеночка. Нельзя сказать, что организация работы сложнее, она происходит немного по-другому. В послеродовом женщины находятся, с ними не проводят сложные манипуляции, а мы сталкиваемся непосредственно с родами, и у нас должна быть и есть идеальная чистота, в том числе — идеально чистые руки, стерильные перчатки и инструменты, оборудование.
— На кесарево тоже присутствуете?
— Да, на кесаревом сечении мы тоже присутствуем. Врачи оперируют, нам на руки уже отдают ребенка. И мы вместе с неонатологом измеряем, обрабатываем малыша. Вы знаете, я в операционную меньше люблю ходить, чем в родовую, потому что я не получаю удовольствия, мне на руки уже готового ребенка дают, я не помогаю ему родиться. Я руками не работаю, просто взяла ребенка в руки, и все. А в родах нужно подумать, как правильно повести себя, чтобы не навредить ни мамочке, и, в первую очередь, ребенку. Роды ведь не одинаковые, они отличаются друг от друга — и женщины своим поведением, и ребятишки, всё разное. Адреналин выплескивается на каждых родах, по максимуму практически.
— Мальчиков или девочек больше рождается?
— Не веду статистику. Разное количество. Одну смену бывает больше девчонок, другую — больше мальчишек. Не считаю точно, не замечаю, для меня самое главное, чтобы мамочки ушли на четвертые сутки с живым здоровым ребеночком. А кто — мальчик или девочка, для меня не интересно.
— Бывают ли трагичные случаи?
— Я не хочу на эту тему говорить, потому что такие случаи оставляют неприятный осадок. Чувствуешь себя виноватой. Все такие сложные, тяжелые случаи запоминаются на всю жизнь. Конечно, я про них, про каждый, помню.
— А какие-то чудесные истории?
— Я помню, что была у меня повторно родящая женщина, и ей на УЗИ сказали, что у нее вторая девочка. Ошиблись немножко, родила мальчика. У мамочки после родов был шок непередаваемый, и потом, когда она позвонила папе, была гробовая тишина в телефоне. Эта пара очень хотела мальчика, и для них рождение сына было большим, но радостным шоком.
— Вы работаете уже 36 лет. Вы на пенсии?
— Да, я уже на пенсии.
— Не было желания с возрастом уйти в более спокойное место на работу? В патологию, еще куда-то?
— Можно, но это не мое. Это не мое, понимаете? Работа с бумагами, просто с беременными женщинами, в послеродовом — не для меня. Я получаю радость именно от самого процесса родов. Сложности везде бывают, но работа акушерки родблока совсем другая. Чтобы не уйти оттуда, нужно по максимуму любить свое дело.
— А бывает такое, что за смену нет ни одних родов?
— Конечно, бывает. Но редко.
— А максимальное количество родов за смену?
— В родблоке восемь родовых, максимум за 12 часов может пройти 8-10 родов. Не каждый день так, в среднем — по шесть родов за сутки. Сейчас снизился поток рожениц, мы считаем, что это связано со снижением рождаемости в 90-х годах. Сейчас ведь к нам, в основном, приходят женщины, появившиеся в 90-х.
— Акушерка и врач — насколько важен контакт между вами?
— Мы работаем в паре всегда. Врач, акушер-гинеколог, отвечает за роды, мы, акушерки, тоже отвечаем, но мы в подчинении всегда. Если надо, проявляем инициативу — так как у нас на пятом этаже работают акушерки с большим стажем, мы все равно уже видим, что не так у женщин, подходим к врачу и говорим. У нас крепкий тандем — что-то мне не нравится, что-то — акушеру-гинекологу, и начинаем думать вместе.
— А партнерские роды — как вы к ним относитесь?
— Лично я приветствую их, если партнер идет подготовленный к родам, он знает, зачем он идет сюда. И нам партнеры не мешают, помогают иногда. Потому что бывает, что женщина начинает паниковать, а муж или мама знают тон, которым можно успокоить, или, наоборот, жестче разговаривают, так, как мы не можем. Роженица повышение тона партнера воспринимает нормально, а я погромче на полтона скажу — может обидеться. Женщины разные бывают. Стараемся лаской, где-то шутим, где-то успокаиваем. В потужном периоде, конечно, говорим громче, чтобы женщина слышала, как себя вести. В этот период это важно.
— У вас есть дети?
— У меня две замечательные дочери, пять внуков. Недавно родилась пятая внучка, ей еще месяца нет. Я лично принимала всех пятерых внуков.
— Сильнее волновались, чем когда принимаете «чужих» детей?
— Очень волновалась, вида не показывала, но когда уже внук или внучка родились, уходила из родовой, и меня сильно трясло. Я знала, что на руки приняла родную кровиночку.
— Вы целенаправленно принимали своих сами?
— Не сразу. С двумя внуками так получилось, потом уже целенаправленно готовились к «совместным» родам.
— Что самое главное для вас в родах?
— Итог — здоровый ребенок и мама.
— Вы видите женщин после родов?
— На улицах. Когда дочки были маленькие, гуляли с ними много, часто слышали от женщин с коляской: «Здравствуйте, Татьяна Викторовна!». Дочки спрашивали: «Мама, а это кто?». Всегда отвечала: «Если со мной женщина здоровается, значит, она у меня рожала». И это приятно, когда тебя на улице узнают. Дело в том, что женщины выходят на улицу, они меняются — прическа, макияж, другая одежда, а не наши халаты. Абсолютно другая женщина, не узнать. Запоминаешь только серьезные случаи. А когда обычные роды, нет. Поздоровались — спасибо, что меня помнят. Очень часто до сих пор здороваются.
*