4
Ювелирная красота, которую мы видим на полках магазинов, рождается в голове дизайнеров. Крупные выставки украшений проходят в России четыре-пять раз в год, и к каждой компания должна подготовить хотя бы две-три новые коллекции.
«Конкуренция большая, – признаёт технолог модельного участка Дмитрий Павлов. – Представьте, что две тысячи фирм параллельно рисуют и нужно придумать что‑то новое, чего ни у кого не было».
Секретов вдохновения мастер не выдаёт, зато показывает, как модели украшений создаются в компьютерной программе и послойно вырастают из полимеров в 3D-принтере.
Модель заливают формовочной смесью и ставят в печь. Гипс принимает нужную форму, полимер вытапливается, и мастер заливает в освободившееся пространство металл. Прототип изделия ювелир доводит до совершенства. Теперь эту мастер-модель помещают в резиновую массу – под действием высоких температур она твердеет, и из неё вырезают аккуратные прямоугольные формочки.
Резиновые формы отправляются в следующий цех, где мастера накачивают их воском. Я из‑за плеча наблюдаю за действиями работницы: девушка быстро заполняет резину и выдавливает то ли будущие серёжки, то ли подвески. Восковые изделия смотрятся не очень впечатляюще. А вот рядом мужчина вставляет в восковые кольца блестящие камешки – не алмазы (остужают мой пыл), а фианиты. Зато их у него целая баночка!
«В воск вставляется только диоксид циркония, фианит, – объясняет начальник производства Михаил Чмиль. – Натуральные камни и бриллианты крепят сразу в золото или серебро. Из‑за перепадов температур металл расширяется и сужается вместе с камнем. У фианитов с металлом эти коэффициенты схожи. А у натуральных камней и бриллиантов есть внутренние дефекты, они не держат температуру и могут расколоться».
Мастерица собирает восковые украшения на специальную подставку. Будущие драгоценности крепятся на столбик так, что напоминают ёлку. Но, в отличие от новогоднего символа, этой ёлочке в таком виде к покупателю не попасть.
Лабиринтами коридоров приходим к литейщикам. В цеху стоит ровный гул техники: ёлочки залили формовочной смесью, и теперь большие аппараты вытапливают воск. Завтра утром, когда смесь окончательно затвердеет, эту партию зальют металлом.
Литейщик по выплавляемым моделям из золота и серебра Юрий Запара достаёт из чана с лимонной кислотой золотую ёлочку и поясняет:
«После литья металл окисляется, мы его в лимонку кладём минут на 20–30, там он осветляется».
Мастер обмывает украшения в зеленоватой от лимонной кислоты воде, потом споласкивает под большим напором и протягивает мне. Вижу будущие серёжки-гвоздики, но золото не блестит ни таинственно, ни заманчиво, так что желания подёргать кого‑нибудь за рукав с воплями «Хочу-хочу! Купи-купи!» пока не возникает.
Металлическую ёлку несут специалисту, который инструментом откусывает изделия от столба. Ручной труд заменить машиной сложно, подчёркивает Запара:
«Есть аппарат с двумя режущими элементами, наподобие ножниц. Но они толстенькие, к маленьким деталям тяжело подлезть. Тем аппаратом удобнее отливать крупные изделия, которые реже стоят на ёлочке».
Детали для украшений изготавливают отдельно. В небольшой комнатке пресс выдавливает на металлических пластинках рисунок. Формообразующими штампами уставлен шкаф во всю стену, рядом с каждой формой приклеен образец. Присматриваюсь к узорам. О, такие волны на браслете у подруги, а похожие листочки – на бабушкином кольце.
Я интересуюсь толщиной драгоценных пластинок у Михаила Чмиля, чтобы не отвлекать мастера, опускающего пресс.
«Чем меньше изделие – тем толще прокат, чтобы в большом изделии не страдал вес, а в маленьком – прочность. Например, толщина 0,15 мм – это минимум того, что мы можем позволить без ущерба для прочности. А 0,4 мм – это маленькие изделия, у которых прочности хватает», – говорит начальник производства.
Готовые детали отправляются на сборку в монтировочный цех. Тут задорно поёт радио, тихо гудят шлифовальные машинки и маленькие горелки, которыми мастера спаивают детали. Руки многих прячутся в стеклянных ящиках – это средство защиты, чтобы золотая и серебряная пыль не разлеталась по комнате.
Ювелирный монтировщик Олег описывает свою работу (сегодня он делает крестики):
«Тут подложка из двух деталей, верхней и нижней, Иисус – третья деталь, четвёртая – ушко. Спаял это всё и обрабатываю: здесь бока неровные были, после литья немного шершавенькие».
Он смахивает пыль с крестика и достаёт его из стеклянного аквариума, чтобы показать мне. Я провожу пальцами: обработанные части гладкие и блестящие, а ушко ещё кажется матовым, но особой шершавости пальцы с непривычки не чувствуют.
Собранные украшения отправляют на галтовку и полировку.
«Изделия проходят трёхэтапный процесс: шлифовка, грубая и тонкая полировка», – Чмиль показывает три барабана, в которых кольца и серьги вращаются в разных материалах: в маленьких треугольниках из керамики и в орехах разного помола.
Михаил предлагает засунуть туда руку и поймать что‑нибудь. Я выбираю мелкодроблёные орехи. Ладонь погружается в тёплые мягкие волны. Драгоценности проходят сквозь пальцы, но вот – удача! Разжимаю руку. Обручальное кольцо. Хм. Замявшись на секунду, бросаю колечко обратно в ореховый водоворот.
Но раз уж сама судьба посылает мне в пальцы обручальные кольца, то идём смотреть, как их делают. Большой аппарат вытягивает золотые трубочки нужного диаметра и толщины и нарезает кружочки. Считанные секунды – и ещё один человек говорит «да» работникам загса.
— Так просто! – вырывается у меня.
— Простота тут условная, – качает головой Михаил. – Да, количество операций небольшое, и процесс изготовления быстрый, но это один из самых сложных участков. Эти станки стоят в совокупности больше 210 тыс. евро.
Техникой хвастается и Александр, оператор станков с числовым программным управлением:
«Это немецкое оборудование высшего класса. Задаются параметры кольца, и аппарат на заготовку крепит камни, делает узор, – мастер протягивает мне результат и исходник: принцесса и нищенка (если такое сравнение применимо к ювелирным сокровищам). – Самое простое кольцо делается за 40 секунд, а сложное – за полтора часа».
Натуральные камни и бриллианты крепят на украшения вручную, а после отправляют все изделия к химикам на золочение, чернение или родирование.
«Изделия покрываются слоем родия, чтобы блеск был металлическим. У серебра механические свойства улучшаются, вещь становится более твёрдой, меньше царапается и не темнеет», – объясняет Михаил.
В этой же лаборатории находятся самые точные весы на заводе – определяют с точностью до пятого знака после запятой. С их помощью проверяют сплавы на соответствие стандартам.
«Для анализа берётся 1 г металла с каждой плавки, он растворяется в кислоте, и по остаткам золота определяется проба: если в этом грамме 0,585 мг чистого золота, то это проба 585. Если случается погрешность, то всю партию отправляют на переплавку», – рассказывает Чмиль.
А я‑то уж понадеялась, что бракованное золотишко складируется возле завода. Но здесь к каждому грамму относятся трепетно: металлические столбы ёлочек, стружку и даже пыль очищают и переплавляют заново.
«Вот мешок золота, – смеётся начальник производства. Над ведром чёрной воды на каркасе висит тёмный тканевый мешок, драгметалл в нём не углядел бы даже самый опытный вор. – Это пыль с полов, которую собирают на всех участках. Потом отстаивают и отжигают до порошкообразного состояния. По итогу трёх месяцев с полов мы собираем до 70 г золота».
Золотые (во всех смыслах) руки местные мастера тоже моют в специальных мойках – добро и тут не пропадает. Потери только технологические, предусмотренные нормами производства.
«Золоту присуща молекулярная летучесть, если его разогреть до температуры больше 1 300 °C. Но эта цифра не пугающая», – успокоил Михаил.
Параллельно с производством штучных украшений делают цепи. Первым делом золото или серебро вытягивают в проволоку и сматывают на катушки.
— А сколько максимально может поместиться на катушку золота – по весу и по длине? – любопытствую я.
— По весу 6 кг, а по длине… – Артур Ташлиев, заготовщик деталей и материалов для художественных и ювелирных изделий, высчитывает на калькуляторе: – 6,5 км! Чем проволока тоньше, тем она длиннее получается.
Последнюю фразу я едва расслышала, потому что в голове заметался маленький, но жадный гном. Почему‑то мысль об измерении золота километрами ему очень понравилась.
Катушки с проволокой отправляют в цепевязальный цех, где машины ловко связывают драгоценные ниточки. Станки настроены под определённый вид плетения, но при необходимости задачу им можно поменять.
Оператор цепевязальных станков Виталий Блажко подзывает меня к аппарату, на котором установлено подобие микроскопа. Склоняюсь к окулярам. Маленькие лапки быстро скручивают проволоку в ровные звенья со звуком «сип-сип-сип».
В другом цеху цепи обрабатывают в тальке и масле, звенья запаивают при температуре 900 °C. Важно, чтобы по всей длине цепочка имела одинаковую ширину. Ювелирный монтировщик Роман Вакуленко под светом лампы просматривает тонкую цепь, замечает брак и инструментом выщипывает неровное звено. Разрывы мастер спаивает сам.
Следующий этап – алмазный цех. Да, я ожидала увидеть горы драгоценных камней под «Лучшие друзья девушек – это бриллианты!» в качестве саундтрека. Однако из алмазного здесь оказались только резцы, которыми снимается верхний слой цепи. Украшение намораживается холодной водой на специальный барабан, и мастер спиливает доли миллиметров, чтобы поверхность стала зеркальной.
Андрей Ковтун, наладчик цепевязального участка, показывает цепь, обработанную только с одной стороны. Поверхность без блеска действительно смотрится не так привлекательно, а золото после алмазной обработки сияет призывно и ласково.
Потом цепь режут на нужную длину, ставят замочки и отправляют вместе с остальными украшениями на клеймение, проверку и упаковку.
— А где можно всему этому научиться?
— В Костроме есть специализированное училище, курсы при ереванском, московском, киевском, одесском заводах. В Белгороде думали на базе университета сделать кафедру, но это пока в проекте. Тут либо люди с опытом работают, либо мы под себя их обучаем. Учебные заведения общего профиля дают информацию обо всех направлениях ювелирной деятельности, но поверхностно. А нам нужна не база, а конкретные знания монтировки, полировки, – отвечает Михаил Чмиль.
Лифт с золотыми стенами везёт нас к выходу. Нам не показали только сейф с золотом и бриллиантами. Наверное, там огромный дракон и прячется.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала ювелирный завод «Карат»
*