1
Под тяжёлыми серыми тучами картина обмелевшего водоёма навевает уныние. Сапог проваливается в мягкое дно, будто в вату, с хрустом ломая пустые ракушки. Их тысячи. Для речных мидий в этом году случился настоящий апокалипсис. Там, где три с лишним десятка лет кипела подводная жизнь, теперь воздух. Ветер шумит камышами, их оголённые корни похожи на узлы из верёвки. Один ржавый корабль или сундук с сокровищами сильно украсили бы пейзаж, но, увы, по всему берегу только мусор: бутылки, баклажки, банки, комки рыболовных сетей, башмаки.
В середине водоёма торчат белые коряги – останки рощи, которая росла на берегу Северского Донца в «доморскую эру». На отмелях местами встречаются фрагменты кирпичных стен и одинокие кирпичи, оставшиеся от домов, попавших под затопление: чтобы наполнить водохранилище, переселили около 7 тыс. человек, снесли дома, выкорчевали сады, выкачали выгребные ямы и перенесли кладбища. Должны были убрать и все пни, но почему‑то этого не сделали.
«Карнауховка попадала под затопление, частично Маслова Пристань, Соломино, Ивановка. Всех переселяли, – рассказывает начальник производственного отдела управления и эксплуатации Белгородского водохранилища Лилия Заболотная. – Например, для жителей Соломино специально построили дома в Таврово. Всем давали жильё, компенсацию за сады и огороды. Конечно, не все хотели переезжать, но вариантов остаться не было. А когда водохранилище заполнилось, оказалось, что некоторые дома остались. И люди вернулись в них».
Плотину начали отсыпать в конце 1970-х. Стройку то приостанавливали, то возобновляли. В итоге дамба протяжённостью 830 м была готова в 1985-м, а наполнился водоём примерно за полгода.
Есть несколько версий для чего создавали водохранилище. Самая необычная – про АвтоВАЗ, который могли бы построить в Белгороде, но не построили из‑за нехватки воды. В 1960-х Совет министров СССР действительно активно искал площадку для будущего завода. В числе 54 возможных мест строительства вполне могли рассматривать и Белгород, да только АвтоВАЗ начали строить на 15 лет раньше белгородской плотины.
Поэтому больше похоже, что изначально планировали брать воду из Северского Донца для питьевого водоснабжения города, как это сделали в Харькове, Донецке и Луганске. Но Белгород полностью снабжается водой из подземных источников. В этом плане водохранилище себя не оправдало.
Его промышленное и сельхоззначение тоже оказалось преувеличенным.
«Предполагалось, что все плодородные земли возле водоёма будут орошаемыми. Сейчас для этого частично берут воду, но это мизер, – продолжает Заболотная. – Для промышленного водоснабжения воду берёт только ЗМК, теплицы не используют её совсем: им, наверное, выгоднее иметь свои скважины».
Поэтому основная роль водоёма – несовместимые на первый взгляд вещи: отдых и коммунально-бытовые нужды, под которыми подразумевается сброс очищенной воды с очистной станции канализации.
«Объём водохранилища при нормативном подпорном уровне – 76 млн кубометров, а очистные сбрасывают примерно 46 млн кубометров в год, – говорит Лилия Заболотная. – За год через водохранилище проходит 150–200 млн кубов воды. Свою функцию водообмена оно хорошо выполняет. Представьте, что бы тут было, если бы этого водоёма не было».
В народе водохранилище прозвали морем. Береговая линия растянулась на 85 км: начинаясь от дамбы за Масловой Пристанью, она тянется через Соломино к центральному городскому пляжу и заканчивается в районе улицы Молодогвардейцев. Максимальная глубина водохранилища – 14 м, а средняя – 3,3.
— Если всё это один и тот же водоём, то почему Роспотребнадзор одни пляжи закрывает, а другие признаёт пригодными для купания?
— Выше центрального пляжа только ТЭЦ, но оттуда никто ничего в водоём не сбрасывает. Дальше идут промышленные объекты, частный сектор, а у реки Разумной есть труба больше метра в диаметре. Из неё день и ночь сливается вода с очистных сооружений. С этого места качество воды начинает ухудшаться, вода не то что неидеально, даже ненормативно очищена, – рассказывает Лилия Заболотная.
Лаборатория их управления берёт пробы воды каждую неделю:
«В районе Соломино пробы почти всегда показывают 4-й класс (это место, кстати, полюбилось рыбакам больше всего), тогда как для купания пригодна вода 2-го, максимум 3-го класса. Доходя до пляжа Масловой Пристани, грязь оседает и размывается – здесь вода 3-го класса и можно купаться».
Пляжи «Лазурный» и «Островок» – это уже не водохранилище, а отдельные водоёмы, соединённые с ним узким протоком.
В тихих и временами зелёных водах водохранилища живут лещи, язи, плотва, краснопёрки, окуни, щуки. Некоторые рыбаки рассказывают, что ловили даже сома и судака. В прошлом году сюда выпустили 300 тыс. мальков сазана.
Сейчас им тесновато. Например, у пляжа в Масловой Пристани рыбьи спины так и мелькают в нескольких шагах от берега. А на самой плотине, там, где идёт сток воды, рыбу можно ловить вёдрами, но никто этого не делает: здесь стоит шлагбаум, вход на плотину закрыт. Директор управления и эксплуатации водохранилища Юрий Парамонов говорит, что эта рыба заражена паразитами и ловить её не стоит. Да и плотная жёлтая пена у берега за плотиной свидетельствует явно не в пользу рыбалки на плотине.
Плотине потребовался капитальный ремонт после 30 лет эксплуатации. Летом 2018-го здесь открыли шлюзы и выпустили почти 60 млн кубометров воды из водохранилища, опустив его уровень с 114,5 до 111 м.
Такую же операцию проводили в 2003 году. Тогда плотину обследовали и решили, что ещё 10 лет она послужит.
«Каждый год мы проверяем её на пригодность к эксплуатации совместно с Ростехнадзором, Росприроднадзором и МЧС, а каждые пять лет обследуем и составляем декларацию безопасности, – говорит Парамонов. – Последний раз обследование проводили водолазы из Ростова-на-Дону в 2014 году. Они выяснили, что скрытым под водой картам нужен капремонт. Это плановые работы, никакой экологической катастрофы нет».
Карты – это бетонные плиты, которыми покрыта дамба. Оголившись от воды, они предстали не в лучшем свете: швы раскрыты, бетон крошится. Если ничего не делать, со временем волны вымоют из‑под них песок и окончательно разрушат карты. И тогда дело труба: может смыть Безлюдовку и Нижнюю Таволжанку, пострадают 613 человек и 5 кв. км территории.
«Плотина застрахована на 500 млн рублей, – говорит Лилия Заболотная. – В случае катастрофы мы должны выплатить людям 147 млн рублей».
Но этого не произойдёт, пока за сооружением пристально следят.
Капремонт разбили на три этапа: в 2017-м всё подготовили, в этом году провели основные строительные работы. Старые карты раздробили и забетонировали по новой, швы загерметизировали. Теперь шлюзы закроют, и до весны – начала лета 2019-го водохранилище наполнится до прежних объёмов. На следующий год запланировали благоустройство гребня и ремонт дороги, которая идёт по плотине.
До июля 2013 года это была обычная трасса, соединяющая Графовку с трассой Белгород – Короча.
«Когда самосвалы из карьера по ней ехали, вся плотина вибрировала, – говорит Юрий Парамонов. – По проекту плотина непроезжая, мы стали искать, чья дорога, – не смогли найти. Затраты на расчёт дополнительной нагрузки никто на себя брать не захотел, поэтому проезд по ней закрыли».
В солнечный день пустое русло выглядит гораздо веселее. Ярко-синее небо отражается в узкой, всего метров 30 реке. Собственно, это и есть Северский Донец в натуральную величину. Ярким пятном этого пейзажа с сибирским оттенком выступают тёмно-зелёные сосны. По дну уже протоптана тропка к рыбацким местечкам, отмеченным тонкими рогатинками.
Сейчас трудно даже вообразить, что эта река когда‑то была судоходной. До середины XVIII века от Масловой Пристани до Изюма и далее до самого устья Дона ходили по ней небольшие ладьи с провиантом и людьми. По берегам были сотни водяных мельниц и построенные для них плотины и запруды. Со временем сор с мельниц поднял речное дно – река обмелела.
В начале ХХ века были попытки возродить здесь судоходство. Гидротехник Нестор Пузыревский в 1903–1904 годах исследовал русло реки и предложил проект восстановления судоходства до Белгорода. По нему предполагалось соорудить множество шлюзов. До 1914-го построили только шесть, остальным планам помешала Первая мировая и ухудшение ситуации на Северском Донце. Сейчас он судоходен только до города Донецка в Ростовской области, это 208 км от устья Северского Донца. Те самые гидроузлы всё ещё работают, хотя очень изношены и требуют ремонта.
— А сейчас можно углубить реку, чтобы она стала судоходной?
– Дальше плотины всё равно не уедешь, – смеётся Юрий Парамонов.
— Даже если не будет плотины, сам естественный сток по рекам сильно уменьшился, – поясняет Лилия Заболотная. – Наши многолетние наблюдения за водостоком рек показывают, что притоки уже не те, реки сильно обмелели, потому что город забирает много воды из подземных источников, а из них питаются наши реки. За последние годы Белгород сильно разросся, мы просто выкачиваем воду из‑под земли, не оставляя рекам. И такое происходит не только в нашей области. Поэтому судоходным Северский Донец вряд ли когда‑то сможет стать.
*