9
ВИЛАР открыли в 1931 году на базе Научно-исследовательского бюро по лекарственным и душистым растениям в составе Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина.
Когда‑то у института было 15 зональных опытных станций по всему Советскому Союзу: в Киргизии, на Дальнем Востоке, в Крыму, Запорожье, Белгороде, Краснодаре, Подмосковье, Алтае… Из них осталось всего три: в Белгороде, Краснодаре и Самаре. Научные сотрудники исследуют влияние агрохимикатов, климата на лекарственные растения и процесс их адаптации. Высевают растения из семян, что хранятся в семенном коллекторе в Москве.
Научная деятельность и пополнение генофонда лекарственных растений – это основная задача работников института.
«Мы собираем семена и отправляем в семенной фонд – там хранятся семена со всего мира. Мы и сами берём их оттуда. Государству это направление интересно, и его оно финансирует. Частник же не будет вкладывать деньги в науку и ждать результата 10–30 лет», – говорит руководитель белгородского филиала ВИЛАР Владимир Сидельников.
Кроме науки, государство почти ничего не финансирует, поэтому на свои расходы зарабатывают сами, продавая лекарственное сырьё. Владимир Иванович рассказывает о давних задумках, которые не сбылись: хотели построить здесь завод лекарственных препаратов, 12 коттеджей для сотрудников – академиков и профессоров, лаборатории, даже баню и сауну, окружать городок должны были поля с травами – сырьём для завода. Для этого и скважины пробурили на 650 м. Сейчас из них «Майскую Хрустальную» качают, а в советское время такие глубокие горизонты считались стратегическим водным запасом, проникнуть разрешили только для лекарственного производства.
Скважины, 50 га земли, несколько коттеджей, один из которых так и остался недостроенным – всё, что осталось от тех больших планов.
Межрядная обработка амми большой.
Фото Валерия Морева
В поле – научные сотрудники института. По‑крестьянски, серпами, они вручную косят гектары эхинацеи. Траву складывают в кучи, которые потом погрузят в прицеп и отвезут на сушилку. Там её закроют от солнечных лучей и будут продувать тёплым воздухом, переворачивая руками, потом измельчат в траворезке, досушат, расфасуют в мешки и повезут на заводы, где из лечебной травы фармацевты сделают настойки, вытяжки или просто расфасуют в фиточаи и сборы. Какая‑то часть вернётся и в белгородские аптеки.
«Выращивание и уборка лекарственных трав по большей части ручной труд. Где возможно, мы используем роторную косилку на тракторе, например делаем межрядную обработку амми большой, а эхинацею несколько раз за сезон пропалываем вручную: тут технике нельзя», – рассказывает ведущий научный сотрудник Ольга Куренская.
Выпускница БелГАУ, агроэколог, о лекарственных травах может говорить долго и интересно:
«У каждой части лекарственного сырья свои требования, регламентированные фармакопейными статьями, у эхинацеи – это корень и трава (всё, что сверху). Траву убираем на третий год, корень выкапываем на четвёртый-пятый».
Рядом с полями небольшая делянка коллекционного питомника. Обычный человек видит порядком заросшее поле из трав разных оттенков зелёного, Ольга – природные богатства: золотарник, девясил, лапчатку белую, занесённую в Красную книгу Белгородской области, белладонну. Большую часть трав взяли из дикой природы, что‑то – из семенного коллектора в Москве. Это и есть научная деятельность – сохранять видовое разнообразие и изучать приживаемость, проводить экскурсии для студентов и писать научные работы.
Ольга Куренская.
Фото Валерия Морева
Телепередачи о народных методах лечения привили если не культуру, то моду на фиточаи, лечение травами и вообще всё а-ля натюрэль. Перспективы этого сегмента увидели производители косметики, лекарств и БАДов. Лекарственных растений сотни видов, и в Интернете сотни объявлений об их закупке. На Алтае стихийный сбор дикоросов уже нанёс природе огромный ущерб. Тем не менее заводу не всегда удаётся закупить необходимые для переработки 100–200 тонн сырья на своей территории. Его импортируют из Польши, Китая, Германии, где всё автоматизировано и поставлено на поток.
«Посеяли мы как‑то календулу сорта кальта (выведена селекционерами ВИЛАРа – прим. ред.). Собрали вручную, отправили на завод, они сразу готовы были купить 10–20 тонн, потому что содержание тяжёлых металлов в ней на нижней отметке допустимого, – приводит пример Владимир Сидельников. – Завод закупает календулу в Польше, содержание тяжёлых металлов у них было на максимально допустимой верхней границе. Но у них есть объёмы, а у нас нет».
За последние годы стали засевать травами земли в Воронежской области, Краснодарском крае, на Алтае и в Адыгее. Но о конкурентах, равно как и партнёрах из своей области, в белгородском филиале ВИЛАР пока не слышали.
Эхинацея.
Фото Валерия Морева
Цена килограмма сухой эхинацеи доходит до 150 рублей, амми большой – до 200, цветы календулы продают по 180 и по 515 рублей. Килограмм расторопши в прошлые годы стоил больше 100, но сейчас рынок перенасыщен, и её цена упала до 25–30 рублей.
Белгородский филиал ВИЛАР со своих экспериментальных полей за прошлый год получил 1 млн рублей. Они ушли на содержание филиала, коммунальные услуги, ремонт, ГСМ.
При ВИЛАРе – три фармацевтических завода. В том числе и на них отправляют белгородскую эхинацею и амми большую. Завод готов закупать амми по 10–15 тонн, но у ВИЛАРа больше 5 тонн не бывает. Травами заинтересовались производители кормовых добавок для животных. Шебекинский НТЦ «Био» закупал у ВИЛАРа расторопшу, а в этом году заказал эхинацею.
«Была бы возможность вырастить больше, можно было бы обновить основные средства. Новый комбайн стоит 10 млн рублей – самый дешёвый, бэушный. Нам ещё хотя бы 50 га земли, но всё вокруг занято»,– сетует Сидельников.
Свободной земли нет, а у тех, кто располагает гектарами, нет знаний и материальной базы для того, чтобы с пшеницы или кукурузы перейти на лекарственные растения.
«Интересовался один фермер эхинацеей, но лекарственное растениеводство предполагает правильную сушку. Если высушить как сено, то это и будет сено – на солнце теряются все биологически активные вещества, – отвечает Ольга Куренская на вопрос о том, почему никто, кроме них, не выращивает календулу или эхинацею. – У нас есть специальные сушилки, вентилирование. Чтобы продать корни, их мало выкопать. У нас специальная мойка с валами определённой скорости, чтобы отмыть корни от земли, потом надо отсортировать от сорных корней, проветрить, досушить. Каждая лекарственная культура, помимо технологии выращивания, имеет свои режимы сбора и сушки. В этом надо разбираться».
Эхинацея на сушке.
Фото Валерия Морева
Два года назад табачная компания Philip Morris International представила анализ российского рынка средств фитотерапии. Оказалось, что он существенно отстаёт от европейского и американского. Эксперты предложили Минздраву вместе поискать путь для развития отрасли производства лекарственных растительных препаратов. Мировой рынок средств фитотерапии к 2020 году дорастёт до 102 млрд $, потому что всё больше людей выбирают здоровый образ жизни и профилактику болезней.
Выводы совпадают и с планами правительства по развитию направления «Хелснет» (HealthNet) программы «Национальная технологическая инициатива». Вице-президент Профессиональной ассоциации рефлексотерапевтов Андрей Козко видит всю цепочку: объединить КФХ в кооперативы, они будут заниматься необходимой общей обработкой сырья, далее оно поступает в агротехнопарки, где попадает в высокотехнологичное производство, которое занимается его вторичной обработкой. А готовую продукцию поставлять в Китай и страны Азии. Заявил, что вовлечь планируют минимум 300 тыс. крестьянских фермерских хозяйств и выйти на 280 млрд $.
Владимир Сидельников считает, что это возможно:
«Если правительство захочет наладить выращивание лекарственного сырья, то земли выделят или перепрофилируют некоторые существующие сельхозпредприятия с пшеницы или кукурузы».
В июне в БелГУ, где готовят фармацевтов и фитотерапевтов, обсуждали, как развивать это направление в регионе. Директор ВИЛАРа Николай Сидельников предложил создать два небольших сельхозпредприятия, которые бы выращивали травы, и с участием инвесторов или бюджетной поддержки построить цех по выпуску препаратов. В ВИЛАРе разработали больше 120 лекарственных препаратов, есть готовые технологии, дело лишь за производителями.
*