0
Обращаться к эксперту или нет в гражданских процессах, каждый решает сам, тем более что услуга платная и не самая дешёвая.
«При этом следует понимать, что выводы эксперта сами по себе проблему не решают, но станут частью доказательств, собранных в ходе состязательного гражданского процесса», – объясняет юрист адвокатской конторы «Бажинов и партнёры» Галина Нарыкова.
Первичная, повторная, дополнительная, комплексная и другие экспертизы могут потребоваться в рамках одного разбирательства, растянув его во времени и увеличив расходы. Но каким будет финал истории, неспециалисту предугадать сложно.
Возьмём, например, типичную житейскую ситуацию – затопление квартиры.
Обычно алгоритм действий потерпевшего, желающего возместить убытки, такой: он вызывает управляющую компанию, чтобы зафиксировать факт затопления и видимые повреждения в квартире; приглашает оценщика, который готовит специальный отчёт об ущербе; подаёт заявление в суд. Если одна из сторон не согласна с выводами специалистов, она может попросить суд назначить судебную экспертизу. Оплачивает её обычно инициатор.
«И вот представьте, что на место происшествия выходит строительный эксперт и, помимо других моментов, выявляет в помещении грибок, – рассказывает Галина Нарыкова. – А это уже ситуация, когда последствия залива влияют на здоровье людей и требуется мнение миколога (специалиста по грибам – прим. авт.)».
Процесс запущен, хочешь – не хочешь, приглашать его надо. В нашем регионе миколога нет. Искать его придётся в Москве.
«Разумеется, это выльется в дополнительные расходы. Чтобы было понятно, попробуем их посчитать, – говорит Галина Ивановна. – По стандарту миколог обязан взять по три пробы в каждом помещении. Примерная стоимость одной пробы – около 5 тыс. рублей. Допустим, у нас трёхкомнатная квартира, в которой восемь помещений. Расходы на эту экспертизу обойдутся больше чем в 100 тыс. Около 40 тыс. может стоить строительная экспертиза».
По силам ли эти траты рядовому труженику?
Но, допустим, дело сделано, экспертиза готова, судья вынес решение компенсировать ущерб с учётом всех обстоятельств. Хорошо, если ответчик платёжеспособен. А если это пенсионер, который не в силах выплатить неподъёмную сумму? Тогда все усилия, нервы, деньги и экспертизы насмарку.
Галина Нарыкова.
Фото Ольги Бондаревой
В случае когда компенсацию хотят получить от юридического лица, шансы истца возрастают, и тут экспертиза вполне оправдана.
Пример из жизни. Белгородец купил в автосалоне дорогую машину. Но радость была недолгой, поскольку после первой мойки краска на авто стала шелушиться. Покупатель предположил, что дело в производственном браке. А продавец настаивал, что деталь съёмная и владелец машины сам перекрасил её после повреждения. Но скоро похожий дефект проявился на крыше автомобиля. И тут настала очередь экспертизы.
«Эксперт по лакокрасочному автомобильному покрытию – тоже довольно редкая специализация. И мы нашли его в соседнем регионе, – рассказывает Галина Нарыкова. – Он вынес суждение о том, что в данном случае иностранный завод-изготовитель для разрешения спора должен раскрыть тайну технологии своего производства, что в принципе невозможно. И суд это объяснение удовлетворило, так как по данной категории споров бремя представления доказательств лежит на продавце».
Это пример того, что не всегда эксперт обязан предоставить суду сложные лабораторные исследования и расчёты. Иногда достаточно его веского, слова.
В результате продавец вернул потребителю стоимость товара, заплатил штраф и компенсацию морального вреда в половину стоимости автомобиля.
В делах о защите чести, достоинства и деловой репутации граждан порой задействуют лингвистов. Именно они исследуют устную или письменную речь, объясняя и доказывая, почему сравнения человека, например, с животными, не говоря уже о более крепких выражениях, оскорбительны. В судебной практике есть пример, когда гражданин, назвав женщину курицей, заработал крупный штраф.
«К нам несколько раз обращались белгородцы для проведения экспертизы в случае оскорбительных высказываний в их адрес, в том числе в соцсетях, – поделилась директор экспертного центра БелГУ Наталья Жукова. – При подготовке подобных заключений оценивается негативная направленность и форма высказываний, их значение в рамках конкретного дела».
Среди новых видов экспертиз также фигурируют этическая, этнологическая, гендерная, конфликтоведческая и другие. Они появляются и исчезают по мере возникновения конкретных проблем. И проверить их жизнеспособность может лишь время.
Большая же часть экспертиз сегодня связана с более приземлёнными вопросами.
«Это судебно-психологические экспертизы в семейных спорах, связанных с вопросами воспитания детей, судебно-психиатрические, где определяется дееспособность лиц, совершивших юридически значимые действия, и судебно-медицинские в спорах о качестве оказанных медуслуг», – говорит Галина Нарыкова.
Востребованными остаются и экспертизы, которые курирует государство.
«Случаи, в которых экспертиза проводится обязательно за государственный счёт, определяет Уголовно-процессуальный кодекс: когда причинён вред здоровью гражданина, нужно установить причину смерти, вменяемость подозреваемого по уголовному делу, психическое состояние гражданина, обвиняемого в преступлении против половой неприкосновенности несовершеннолетних, – рассказывает юрист-стажёр Павел Чеботарёв. – Суд также назначит экспертизу, если предположит, что подозреваемый употребляет наркотики или человек не способен адекватно воспринимать обстоятельства уголовного дела и давать по нему показания».
Всё эти исследования – в компетенции учреждений судебно-медицинской экспертизы.
Судмедлаборатория.
Фото Ольги Бондаревой
Как уточняет начальник бюро судебно-медицинской экспертизы по Белгородской области Игорь Пирожков, чаще всего экспертизу назначают по инициативе правоохранительных органов ещё до суда, во время следствия:
«Если речь идёт об умершем, то наша задача – установить причину смерти, насильственной она была или нет. Если речь о живых, то мы определяем степень вреда, причинённого здоровью человека. А на основании этих выводов следователь уже определит, по какой статье возбуждать уголовное дело».
В прошлом году белгородские специалисты устанавливали вред здоровью почти в 14 тыс. случаев. Около 3 тыс. дел касалось определения причин смерти.
«На обочине дороги нашли человека, – вспоминает заведующая отделом экспертизы потерпевших, обвиняемых и других лиц Ирина Климова. – Изначально следствие установило, что гражданин упал и ударился головой. Эксперты же выяснили, что потерпевшего ударили по голове тупым предметом, причём несколько раз, что совершенно изменило картину происшествия».
Бюро обязано передавать сведения обо всех случаях снятия побоев в правоохранительные органы.
«Например, если произошла драка между супругами и один из пострадавших решил зафиксировать её последствия, но заявление в полицию не написал, об этом факте всё равно станет известно в органах», – поясняет Игорь Вениаминович.
Также судебные медики проводят экспертизы, связанные с врачебными ошибками.
Результаты любой экспертизы не являются неоспоримыми. В случае сомнений их можно перепроверить неоднократно не только в Белгородской области, но и в других регионах. Например, объекты исследования судебно-медицинской экспертизы, включая материал человеческих органов, хранят до трёх лет.
«Мы всегда находимся под пристальным вниманием со стороны правоохранительных органов, потому что от нашего заключения зависит то, в какую сторону повернётся уголовное дело», – говорит Игорь Пирожков.
По словам адвоката Галины Нарыковой, закон с представителей этой профессии спрашивает по всей строгости:
«Специалиста любого вида экспертизы предупреждают об ответственности перед судом. И за свои ошибки они расплачиваются по Уголовному кодексу».
Но экспертиза – всего лишь средство доказывания, но не само доказательство, акцентируют юристы. Истину устанавливает суд.
*