0
Сегодня некоторые постулаты этого периода вызывают улыбку, другие прочно вошли в нашу жизнь, а третьи канули в Лету. «Белгородская правда» заглянула в Государственный архив Белгородской области и газеты тех лет.
Семейная чета из села Драгунского на работу в колхоз выходила только тогда, когда можно было что‑то получить от общего урожая для своей скотины. Жили «с базара», продавали всё, что выращивали. Вдобавок отгородились от соседей высоким забором и, что особенно возмутительно, на калитке повесили табличку «Осторожно – во дворе злые собаки!». Это единоличничество вызвало такое искреннее негодование у односельчан, что они даже обратились в районную газету «Знамя».
Теперь, в век индивидуализма, когда на каждом втором заборе висит «собачья» табличка, а люди из одного подъезда, встречаясь, не здороваются годами, эти обвинения кажутся слишком категоричными. Но в 1950-е думали иначе.
«Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни», – требовал от советского человека Кодекс строителей коммунизма. По нему устраивали быт, покупали одежду, общались на работе и дома.
«Дома можно ходить в пижаме, но только поверх рубашки, и за столом сидеть в ней, когда нет посторонних людей. В халате же или ночных туфлях ходить можно только в ванной и спальне».
«Не стоит носить аляповатые искусственные цветы, а также драгоценности, не выполняющие никакой полезной роли: браслеты, кулоны. Также не стоит душиться крепкими духами».
«Манера говорить витиевато, усложнять речь малопонятными словами, употреблять брань, грубые слова говорит о низкой культуре человека».
Так из номера в номер просвещала белгородцев «Ленинская смена» в 1957 году.
Общественность не давала нарушителям норм советского общежития жить спокойно: их критиковали на собраниях, позорили всеми способами.
Так и молодёжь алексеевского колхоза им. Хрущёва однажды на концерте в клубе частушками пропесочила недобросовестных работников. В зале поднялся крик, и «герои» песен накинулись на артистов, угрожая расправой и судом. Те разбежались, а потом спросили журналистов из местной газеты «Путь к коммунизму», не перегнули ли они палку.
«Партия ведёт беспощадную борьбу с теми, кто препятствует здоровой критике и глушит её, – успокоила ребят газета и пожелала: – Критикуйте и дальше!»
Но не только из‑за решения своих проблем люди дружили с газетой. Новости экономики, культуры, политики, секреты домоводства, получения высоких урожаев на колхозных полях – обо всём узнавали из прессы. Ежедневно почтальоны, как Григорий Ткаченко из Будённовска (Будённовском в 1928–1958 годы называли современный Бирюч – прим. ред.), разносили по 200 и больше газет и журналов.
Вообще всеми силами создавался культ чтения. Отдых с книгой пропагандировали в кино, по радио читали известные произведения, рекламировали новые книжные поступления.
«Для того чтобы стать настоящим человеком, надо прежде всего читать книги», – писал боброводворский десятиклассник А. Ачкасов.
На этом фоне росла популярность библиотек. Если же их где‑то не хватало, появлялись передвижки. Иногда по инициативе читателей. Например, в селе Вислом страстный книголюб Николай Каменский взялся вместе с супругой доставлять книги в соседние хутора, где библиотек не было.
О телевидении тогда и не мечтали – в сёлах едва началась электрификация. В 1957 году трансляция телепрограмм шла только на Белгород из харьковского телецентра, да и то с перебоями.
«Ведётся сооружение 65-метровой приёмно-передающей антенны, которая увеличит приём на 5–8 км», – обещал решить проблему начальник радиотрансляционной сети Касьянов.
В районах же коротали вечера у радиоприёмников. К общей радости, с 1955 года радиосети стали тянуть повсюду. Ракитянцы к этому времени закончили радиофикацию района. Для людей это был праздник – появилась возможность послушать по радио симфонический оркестр, пьесу.
Киноафиши пестрели названиями забытых сегодня фильмов: «Венские девушки», «Богатырь» идёт в Марто», «Сельская учительница», «Брак поневоле», «Джунгли». Причём в городских стационарных кинотеатрах и сельских импровизированных фильмы показывали разные.
«Билетов не было. Видимо, за всё платил колхоз. Приезжал киномеханик, растягивал большую простыню, а мы просто садились на землю перед экраном всей деревней, – рассказала про сельские уличные кинотеатры того времени новооскольчанка Нина Ушакова. – Все очень любили эти сеансы и старались их не пропускать».
Афиша художественного фильма «Богатырь» идёт в Марто».
Фото из архивов ГАБО
Несколько киномехаников объезжали районы по плану. Одна передвижка обслуживала за год от 30 до 70 тысяч зрителей. Первенство по всем показателям в 1956–1957 годы держала киномеханик Лидия Малыхина из Больше-Троицкого района.
Интересно, как воздействовало на души людей кино.
«На экране картина прошлого. Грязная улица провинциального города, кабак, пьяный разгул похотливых помещиков, беззастенчивая торговля красотой, молодостью. Хорошо, что всего этого сейчас нет. Люди свободно учатся, приобщаются к культуре, создают новую светлую жизнь», – написал работник борисовского Первомайского совхоза после просмотра кинофильма «Анна на шее» по рассказу Антона Чехова.
Приобщались к культуре с удовольствием. Многие школьники, студенты, рабочая молодёжь, производственники занимались в ансамблях, хорах.
Профессиональный театр был только в Белгороде. На остальных территориях тягу к искусству компенсировали клубные драмкружки. Для постановок чаще всего выбирали классику, репетировали после работы. И когда находили время? Однако находили даже загруженные донельзя селяне. Как, например, заведующий свинотоварной фермой Ткач, бригадир полеводов Сычёв, агроном Савченко и ещё 15 человек из села Алейниково Алексеевского района, которые играли в спектакле «За двумя зайцами» и в других постановках. Конечно, в таких кружках подготовленные режиссёры были большой редкостью, и их роль выполняли учителя и библиотекари.
С 1954 года стали проводить фестивали молодёжи, и число артистов из народа выросло в разы. На протяжении многих лет лидировали в них участники коллективов художественной самодеятельности Краснояружского сахарного завода, Томаровского ДК и оркестр белгородского железнодорожного клуба.
Такие мотоколяски инвалидам выдавали бесплатно.
Фото из архивов ГАБО
Не случайно в 1954 году в области продали так много гармошек и аккордеонов: 162 – в Будённовском районе, 18 – в Алексеевском, 56 – в Боброводворском, 35 – в Борисовском.
Конечно, это был не только признак артистичности – у людей завелись деньги. Колхозы и артели понемногу переходили на денежную оплату труда вместо трудодней. Погашались билеты госзаймов. Только в Борисовском районе за шесть месяцев 1954 года сберкассы выплатили их обладателям более 500 тыс. рублей, в том числе за семь крупных выигрышей, два из них – по 10 тыс. рублей.
Кроме того, потребительский спрос мотивировало очередное снижение цен в апреле того же года. На 5–15 % подешевели мука, хлеб, чай, ткани, лекарства, товары соцкультбыта и многое другое. Рекорд побили капроновые чулки, которые стали стоить аж на 25 % меньше. И, что сегодняшним автомобилистам покажется первоапрельской шуткой, бензин – его цена рухнула сразу на 44,5 %.
Поэтому от покупки техники могло остановить что угодно, но не стоимость топлива. Так, в Бобровых Дворах в 1957 году жители купили 70 мотоциклов! Появились на улицах и мотоколяски, которые стоили 6 тыс. рублей, но инвалидам войны выдавались бесплатно.
«Наступает время для всех без исключения подумать о красоте своих сёл, новых широких улицах и площадях, благоустроенных домах. Красота приходит с изобилием», – рисовало картину наступавшего благополучия руководство Будённовского района.
И никто не сомневался, что впереди комфортная, стабильная и полная интересных событий жизнь.
*