4
О находках, представленных на выставке, «БелПрессе» рассказал специалист Белгородской археологической экспертизы Виталий Безбородых.
— Где нашли всю эту красоту?
— Экспозиция составлена из коллекций, которые мы передали на постоянное хранение в Музей народной культуры. Предметы найдены на раскопках в двух точках: в достопримечательном месте «Месторасположение Белгородской крепости на берегу реки Везелицы (1650 – 1785 гг.)» на Свято-Троицком бульваре, 28 и в культурном слое исторической части Белгорода XVII – XIX века на Гражданском проспекте, 25.
Эти раскопки были охранно-спасательными, предшествовали строительству жилых домов. Так положено по законодательству: любые строительные, мелиоративные или хозяйственные работы должны сопровождаться историко-культурным и археологическим обследованием территории. На месте строительства новых домов оказались памятники археологии. Поэтому заказчики работ – строительные компании – должны были оплатить проведение археологических раскопок. Это всё происходило в 2015–2016 годах.
– Находки из разных частей города отличаются друг от друга?
— Принципиально ничем не отличаются. В процессе раскопок мы в буквальном смысле опускались от современности к древности, проходя культурный слой, который остался после деятельности человека. Как правило, в нём встречаются однотипные находки: керамическая посуда, фарфор и фаянс, стекло. Это то, что люди выбросили или потеряли. Массовый материал почти везде идентичен, что логично – примерно одно время, один город.
— Но иногда встречается что‑то из ряда вон выходящее?
— Нетипичны индивидуальные находки: необычная посуда, потерянные вещи, игрушки, монеты. Согласитесь, интересно узнать, чем играли дети в XVIII веке? Тогда это были фигурки людей и зверей – как говорят исследователи, антропоморфные и зооморфные изображения. От современных игрушек найденные в раскопе отличаются материалами: тогда использовали в основном керамику, камень, дерево.
Отдельного внимания заслуживают находки из аптекарского стекла. В начале XX века в Белгороде было шесть аптек, половина из которых принадлежала предпринимателю Когану (одна из них находилась в доме Вейнбаума – прим. ред.). Археологи находят стеклянные пузырьки с характерным клеймом «Аптека Когана. Белгород». Это позволяет точно идентифицировать находку. Находили и склянки из аптеки Ферейна – крупнейшей аптеки в Европе в начале XX века, которая располагалась в Москве на Никольской улице. Нередко попадается аптекарская тара производства харьковского общества Галеника, которую тоже датируют началом XX века. Встречается и упаковка от косметики того времени, например, помадные банки. Помада – это средство для укладки волос, популярное в XIX веке – аналог современных лаков и гелей.
— На выставке можно увидеть всё, что нашли в Белгороде за последние годы?
— На выставке представлено далеко не всё. Есть предметы, которые, по всей видимости, войдут в постоянную экспозицию Музея народной культуры. Например, золотое кольцо со знаком «лучезарная дельта» – масонским символом, также известным под названием «всевидящее око». Его нашли на Свято-Троицком бульваре. На внутренней стороне кольца есть гравировка, сделанная тайнописью, и дата – 1836. Кольцо обнаружили просто в культурном слое. То ли его потеряли, то ли специально спрятали, – ответы на эти вопросы, как и всё, связанное с масонами, покрыты завесой тайны. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы эту находку увидели как можно больше белгородцев, но в холле кафе, к сожалению, нет условий, чтобы можно было представить столь необычный артефакт.
— Зачем археологам нужно всё это выкапывать из земли?
— Мы накапливаем предметную базу для дальнейшего обобщения, чтобы сделать выводы, например, о торгово-экономических связях местного населения того времени. Так проще понять, какое место занимал тогдашний Белгород в системе экономических отношений: откуда что поступало, чем пользовались местные жители.
— Что происходит с находками после того, как их обнаружили?
— Есть чёткий регламент того, как нужно проводить раскопки. В нормативных документах прописан каждый шаг. Во‑первых, руководить раскопками может только человек, получивший соответствующее разрешение – так называемый открытый лист, который подписывает заместитель министра культуры РФ.
Во‑вторых, есть методика, по которой все этапы раскопок фиксируют на чертежах, фотографируют и подробно описывают. Всё вносим в отчёты, которые после завершения работ направляем в полевой отдел Института археологии РАН.
В‑третьих, найденные предметы очищаем от земли и грязи: керамика – обычной водой, если же это металл или дерево, то там есть свои особенные методики очистки, консервации. После этого археологи составляют коллекционную опись, по которой передают вещи в музей.
— Где ещё, кроме этой выставки, можно увидеть результаты работы белгородских археологов?
— В музеях. Очень охотно находки берут районные краеведческие музеи: материала у нас сейчас много, и музеи областного центра не всегда могут позволить разместить коллекции в своих фондах. А вот в районах всегда с удовольствием берут к себе находки на временное хранение. Где находим, в том районе и делаем выставку в местном музее. Стараемся популяризировать археологическую науку на местах.
— Что делать, если наткнулся на что‑то необычное, похожее на археологическую ценность, в собственном огороде?
— Нужно сообщить археологам или в региональное управление государственной охраны объектов культурного наследия. Можно обратиться на историко-филологический факультет БелГУ или к нам, в Белгородскую археологическую экспертизу. За сокрытие этого факта или попытку продать такую вещь предусмотрена уголовная ответственность по ст. 243.2. УК РФ «Незаконные поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания».
— Можно ли попасть в археологическую экспедицию, если нет соответствующего образования?
— В принципе, любой может принять участие в археологических раскопках. В России работает множество археологических экспедиций, которым нужны волонтёры. Если человек заинтересован в этом, он сможет найти подходящий вариант. Было бы желание.
*