3
Чтобы познакомиться с жизнью современных старообрядцев и их мировоззрением, отправляемся в храм Покрова Пресвятой Богородицы древлеправославной поморской церкви, который открыли в Белгороде в 2006 году. Старообрядчество делится на два основных направления: поповство и беспоповство, которые в свою очередь включают несколько согласий. Поморское согласие среди беспоповцев сейчас крупнейшее.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы расположен в парке Памяти (Гагарина). Пока идёшь по парковой дорожке, успеваешь полюбоваться красотой природы, послушать тихое журчание воды. А когда ступаешь на чистую, ухоженную территорию храма, атмосфера умиротворённости даже усиливается.
Здесь меня встречает духовный наставник общины Александр Тарасов. Вместе с ним входим в храм. Налево – лестница на колокольню, а справа – вход в церковную лавку. Над ним висит копия известной картины Василия Сурикова «Боярыня Морозова»: по заснеженной улице везут закованную в цепи боярыню, которая сложила руку в двуперстие – она была противницей церковной реформы Никона. Через четыре года Феодосия Морозова умрёт в земляной тюрьме Боровска, заморенная голодом.
«Мы признаём иконы только рукописные, меднолитые и из дерева, – рассказывает Александр Егорович. – А вот нательные кресты. На обратной стороне не надпись «Спаси и сохрани», а молитва «Да воскреснет Бог».
Отличаются эти кресты и своей формой. На полочках в лавке стоят часовники, канонники, Евангелия, брошюры для обучения. Есть книга «История церкви», написанная старообрядцем Иваном Заволоко.
Храм поражает своей красотой. Расписали его Александр Воронов, Анна Бочарникова (Тарасова) и Андрей Тарасов. По фрескам можно проследить историю старообрядчества. На одной из них – Соловецкий монастырь, который не принял церковную реформу Никона и восемь лет сопротивлялся, держал осаду. В конце концов его взяли из‑за предательства одного из монахов. В истории это событие известно как «Соловецкое сидение».
Преемником Соловецкого монастыря стало Выговское общежительство. Его изображение в храме на противоположной стене. Этот крупнейший центр старообрядцев положил начало поморскому согласию. Фреска, изображающая непримиримого противника реформы Никона – протопопа Аввакума, напоминает о его мученической смерти. Аввакума сослали в Пустозёрск на реке Печоре и там сожгли в срубе. Много здесь изображений святых, общих для старообрядцев и Московского патриархата: Николай Чудотворец, Сергий Радонежский, Георгий Победоносец, Дмитрий Солунский.
Основная фреска посвящена празднику Покрова Пресвятой Богородицы, в честь которого освящён храм.
— А почему в храме стоят скамейки?
— Службы у нас довольно длинные. И когда читается проповедь, то разрешено сидеть. Но основное назначение этих скамеек в том, что на них кладут подручники (небольшие квадратные коврики) и бьют земные поклоны, – объяснил Тарасов.
Иконы, изображающие 12 праздников, написаны современным художником к десятилетию храма, а вот все остальные старинные. Их в своих домах сохранили люди во время гонений на церковь.
Пение, которое можно услышать в древлеправославной церкви, тоже отличается от пения в храмах Московского патриархата. Оно унисонное, заимствованное из Византии. В богослужебных книгах звуковые интервалы обозначены специальными знаками, их называют «знамена» (или «крюки»).
Отсюда – знаменное пение.
Спускаемся на цокольный этаж.
«Тут у нас трапезная. А вот, посмотрите, первая фреска, которую написал мой сын, – «Тайная вечеря». Здесь у нас также проходят занятия воскресной школы. А дальше – музей», – показывает Александр Егорович.
Его сын Андрей, имеющий художественное образование, участвовал в росписи храма. Он военный, а дочь и жена Александра Егоровича работают в МЧС.
В музее рукописные и старинные печатные книги, фотографии, церковная утварь, традиционная одежда и древние предметы быта. В одной из витрин – фотография Афанасия Тарасова, в память о котором его внуки Александр, Анатолий и Фёдор построили этот храм. Афанасий Михайлович родился в шебекинском старообрядческом селе Кошлаково. Отец его был наставником в церкви. До революции семья имела крепкое хозяйство, но к 1921 году оно пришло в упадок.
Отдав образовавшемуся колхозу корову и лошадь, Афанасий Михайлович отправился работать в Харьков, откуда присылал деньги семье. Часто приезжал проведать домочадцев. В один из таких приездов, в 1937 году, его арестовали и обвинили в «клевете на советскую власть». 14 лет он провёл в лагерях, но не озлобился, а остался человеком добрым и справедливым, которому в родном селе при встрече в знак уважения кланялись в пояс.
Кошлаково основали в XVII веке поморы из олонецких пределов.
«Вот создатели Кошлаково, потом их дети. А вот и моя линия идёт», – показывает Александр Егорович лист, на котором изображено генеалогическое древо.
Так я узнаю, что почти все жители села носят фамилию Тарасовы.
За музеем находятся исповедальня и крестильня. Детей и взрослых старообрядцы крестят с обязательным трёхкратным погружением в воду.
— А бывает так, что у человека нет предков-староверов, но он сам захотел стать старообрядцем?
— Да. И нередко. Порой ходят к нам люди, смотрят, и что‑то у них внутри появляется. Нравится. Но у нас не так просто креститься. Надо почитать сначала про старообрядчество, про его историю. Понять, почему до сих пор староверы остались, а не приняли изменений. Молодёжь в смешанных браках часто хочет креститься. Говорю: «Походи в храм, почитай сначала. Вопросы какие, может, есть. Побеседуем. Насильно крестить не буду. Только сам чтобы дошёл до этого». И других староверов предупреждаю: не ставьте ультиматумов, только добровольно.
Возле храма расположена небольшая гостиница, в которой останавливаются приезжие из других городов и сёл. В этом же здании келья Александра Тарасова. В свободное время он реставрирует старинные иконы. А на стенах в коридоре – выставка его картин.
Александр Егорович большую часть жизни прослужил в ракетных войсках на Урале. После демобилизации пригодилось полученное в своё время художественное образование. В ожидании полагающегося по закону жилья (а оно вместо 2 лет затянулось на целых 12) Александр Егорович преподавал изо. Когда наконец‑то получил квартиру в Северном, переехал в родные края и совершенно не предполагал, что вскоре станет наставником старообрядческой общины.
«Надо было помянуть маму. Думаю: куда обратиться? А у меня тётя здесь живёт. Говорит: «Мы собираемся на квартире у Марии Ивановны, приходи». И вот захожу я туда, а бабульки, глянув на меня, заулыбались: «Вот и наставник пришёл!» – вспоминает Тарасов.
После войны в Белгород из сёл переехало немало староверов. Молитвенным домом для них была обычная квартира Марии Ткаченко. Сначала там молилась она сама и две её духовные сестры. Но постепенно община разрослась. Встал вопрос о храме. Тут и помогли братья Тарасовы. История выделения места под храм и его строительства тоже была непростой. Поддержку оказал губернатор Евгений Савченко.
После тщательных размышлений Александр Егорович согласился принять выбор прихожан и сменил перспективу спокойного пенсионного времяпрепровождения на ответственную службу наставника, требующую постоянного самообразования, решения духовных и бытовых вопросов.
— Старообрядческие общины представляются очень закрытыми…
— Это раньше, когда были гонения и люди скрывали веру. А сейчас свобода совести. Староверов перестали преследовать с 1905 года, когда Николай II издал манифест «Об укреплении начал веротерпимости». Что интересно, мой дед-старовер служил у императора в охране, в Зимнем дворце. Ещё в 1927 году проходил Всероссийский собор староверов-поморцев в Кошлаково. А вот в 30-х уже не разбирали, когда арестовывали верующих, старовер ты или не старовер. Но вера наша крепкая, закалённая ещё в былые времена. Много мужчин не вернулось с фронта, и общину даже у нас, в Кошлаково, больше 20 лет возглавляла женщина. Потом подросла молодёжь, и стали выбирать наставников из мужчин. Так что женщины сохранили веру, за что им спасибо. У нас и сейчас есть общины, которые возглавляют женщины.
В деревнях образ жизни остался строгим. Особенно в отдалённых местах в Сибири. А вот в городах стали лояльнее относиться ко всем соблазнам, которых раньше чурались. К телевидению, например. Опасен не телевизор и Интернет, а то, что в них показывают.
А вот в Санкт-Петербурге, например, электрическое освещение не используют. У них молятся и читают при свечах. А мы себе позволили электричество. Раньше люди не представляли, откуда оно, почему лампочка светится. А самолёт и паровоз вообще не признавали. Староверы очень консервативны. А потом начали и на самолётах летать, и на поездах ездить.
— А все ли старообрядцы-мужчины носят бороды?
— Бритьё бороды – грех. Это нарушение образа Божьего. В нём каятся. И получают епитимью. Пострижение волос у женщин тоже грех. Но, конечно, тем, что ты носишь бороду, остальные грехи не загладишь.
— Как складываются отношения старообрядцев и Московского патриархата?
— В 1971 году Синод снял «клятвы», наложенные на старообрядцев при расколе. Это говорит об улучшающемся отношении. И последние события – встреча Владимира Путина с митрополитом Корнилием – тоже свидетельствует об этом. Сейчас митрополит Корнилий входит в Совет по взаимоотношениям с религиозными организациями при президенте, представляя там интересы всех староверческих толков.
Зарубежная православная церковь присылала нам письмо и просила прощения. Каялись в причинённых староверам преследованиях. И в конце написали, что 1917 год – это расплата за XVII век. Для меня это однозначно так. После раскола вера ослабла. А если была бы вера сильная, то и революций 1917 года не было бы. Народ был и за веру, и за царя, и за Отечество. А так пошёл и против веры, и против царя. А Отечество со всех сторон пытались разорвать. Не стали бы рушить храмы. А ведь это простые люди делали, которые раньше ходили в церковно-приходскую школу, изучали Закон Божий, – делится мнением Александр Егорович.
В нынешнее время старообрядцы мирно уживаются с Московским патриархатом. С Белгородской митрополией у них уважительные и доброжелательные отношения. И та, и другая сторона предпочитают придерживаться золотого правила: «В чужой монастырь со
своим уставом не ходят».
*